Билет без места, никакой сцены, минимум декораций и актёры, влюбляющиеся, страдающие и умирающие в полуметре от ваших коленей, – всё это о современных иммерсивных театрах.

В Караганде таких два. Мы поговорили с руководителями обоих о том, как реагирует зритель на неоднозначные постановки, может ли такое искусство приносить деньги и кем независимые театры приходятся академическим: конкурентами или союзниками.

Мария Сигал, руководитель независимого театра «Наскальный кит»:

О том, как родилась идея создать театр

С 2010 года у нас была школа кино и телевидения Kids-TV, и в ней мы занимались обучением детей по разным направлениям: актёрское мастерство, режиссура, журналистика, КВН. В 2019 году к нам пришла педагог, которая также была театральным режиссёром. С ней вместе у нас возникла идея создать независимый театр. Уже тогда в Алматы, например, их было очень много, мы постоянно ездили туда, ходили на постановки.

Но мы тогда не думали о том, что будем создавать отдельно какой-то театр, а собирались сделать театральное искусство одним из направлений нашей школы. В 2019-м мы даже поставили спектакль «Ромео и Джульетта» с подростками-актёрами, которые занимались в нашей школе. Была такая свободная интерпретация: дети писали тексты, музыку – это была музыкальная постановка. Этот мюзикл показали в Театре музыкальной комедии, потом проехали по городам-спутникам – в Абае были, в Шахтинске были. И вот тогда поняли, что хотим дальше это развивать.

Мы снова и снова возвращались к мысли о создании театра. У нас были идеи постановок, но мы их постоянно откладывали. И вот в 2021 году решили, что, если сейчас его не открываем, больше эту идею не трогаем, и всё. В итоге открыли независимый экспериментальный театр «Наскальный кит».

О том, как реагирует публика

Наша первая постановка была по роману Кобо Абэ «Человек-ящик». Тогда, на исходе пандемии и всех ограничений, она была очень актуальна. Изначально у нас было 45 посадочных мест, и тогда был аншлаг. Людям «Человек-ящик» очень понравился.

Вообще, у нас на всех наших постановках аншлаг. Со временем мы даже расширили зал до 90 посадочных мест. Наши спектакли готовятся не так быстро – уходит несколько месяцев. Мы все готовим очень скрупулёзно: отбираем материал, делаем читку. Потом готовимся к постановке. На декорации тоже нужны деньги, которые независимый театр выкраивает из разных других своих проектов.

Конечно, люди реагируют по-разному. Кто-то говорит, что всё очень нравится, кому-то не очень. Кто-то, было у нас и такое, просто сбегает со спектакля со словами: «Это не искусство!» Но потом, и это тоже было, возвращаются назад и остаются с нами. 

Иногда люди пишут спустя неделю или две после постановки, что только сейчас осмыслили спектакль или поняли то, что раньше от них ускользало. Это, конечно, очень ценно.

О соперничестве и дружбе

Я сейчас со своим романтическим настроем, конечно, скажу, что академические театры и независимые никакие не конкуренты, а союзники. Мне очень хочется, чтобы так было. Например, на нашей площадке в апреле будут выступать актёры Театра им. Сейфуллина. Они проведут поэтический вечер, который в силу формата провести в своём театре они не могут. Это интересный опыт и для нас, и для них.

Конечно, им непривычно многое у нас, даже начиная с того, в каком здании находится театр. Также мы очень тесно дружим с Темиртауским ТЮЗом. Ездим смотреть их постановки, они смотрят наши. Часто обсуждаем самые разные вопросы, которые касаются театра и искусства в целом.

Но, я знаю, некоторые театры считают нас выскочками и недоучками, просто потому, что у наших актёров нет специального академического образования. Но это не значит, что они не подготовлены. Наша режиссёр-постановщик проводит с ними большую работу. И они отлично раскрывают свои роли. Я сама хожу в академические театры, постоянный и преданный зритель. Считаю, что насмотренность очень важна. Важно для любого творческого человека развивать кругозор, понимать, каким может быть искусство, каким бывает театр.

Как бы то ни было, я думаю, что независимые театры важны и нужны хотя бы для того, чтобы дать возможность творческим людям говорить на разные темы, в том числе и на те, которые не поднимаются в репертуарных театрах. У нас, к примеру, все спектакли на довольно тяжёлые темы. Сейчас мы готовим постановку по пьесе, которую написала одна из наших актрис. Она о школе-интернате для детей с нарушениями зрения. Тоже будет глубокий и весьма грустный спектакль. Но о таких вещах нужно говорить. 

Дунай Еспаев, основатель независимого казахского театра D.A.T.:

О создании театра

Идея создания театра у меня была давно. Ещё во время студенчества. И потом, когда обучался режиссуре в Москве, я думал: «Почему у нас все театры одинаковые?» Мне казалось, что театр должен быть направлен на конкретного зрителя, а не на некую общую массу. И потом эта идея стала у меня консолидироваться, когда я стал ездить на зарубежные гастроли уже в роли художественного руководителя Театра им. Сейфулина, а позже и руководителя Театра им. Станиславского. И за рубежом я видел разные театры, и многие из них довольно успешные. То есть видел, что театральное искусство при правильном подходе и какой-никакой поддержке достаточно прибыльное дело. 

Когда всё это у меня назрело, случился мой личный творческий кризис. Из-за этого два года назад я ушёл из государственного театра и начал работать над созданием независимого частного театра. К счастью, нашёлся меценат. С его поддержкой мы открыли театр D.A.T. Всё сделали, как и хотели: театр без сценической коробки, иммерсивного направления. Театр, в котором актёры напрямую со зрителями говорят на вечные темы любви и ненависти, добра и зла и так далее. 

О первом спектакле и зрителях 

Для постановки нашего первого спектакля я пригласил своих коллег из Азербайджана, которые уже ставили спектакли на карагандинских сценах. Это Микаил Микаилов и Мустафа Мустафаев. Они с радостью приехали, помогли с постановкой, несмотря на то что денег у меня не было. Первый спектакль был «Поезд 21:15». Это такая международная коллаборация: автор Тойгун Орбай – турок, постановщики из Азербайджана, а играли казахстанские актёры.

Премьеру мы показывали два дня. Вообще, сама концепция иммерсивного театра подразумевает не более 50 посадочных мест. Я решил увеличить до 80. Но в итоге и в первый, и во второй день показа было более ста зрителей, которые смотрели спектакль стоя. При этом не было никаких нареканий или недовольств.

Вот так, постепенно, мы пришли к тому, что уже поставили наш пятый спектакль. 

О театре и здоровой конкуренции 

Театры можно открывать на каком угодно языке – главное, чтобы театров было много. Маленьких, больших, оперных, театров теней, каких угодно. Тогда будет здоровая конкуренция и не будет стагнации в искусстве. И у зрителя будет право выбора. Он не будет ждать каких-то премьерных спектаклей, чтобы сходить. К примеру, только в одной Москве более 200 театров. На каждого зрителя ведь есть свой театр. В Стамбуле, например, есть театр в квартире, где пять-шесть человек покупают билеты и читают пьесу вместе. Это тоже театр. 

Конечно, государственные театры более уверенные, потому что они субсидируются государством. Частные театры никак не финансируются государством. Если есть меценат, то хорошо. Но театральное дело – это дело преданных людей, они от этого получают свой кайф. Я не думаю, что независимые театры и театры государственные могут быть друг другу конкурентами в экономическом плане. Скорее, они могут бороться за зрителя. И они будут предлагать разные формы подачи, будут разные лица, будет продвигаться молодёжь, будут приходить разные режиссёры…. 

Источник: ГУ «Аппарат акима Карагандинской области»